Лицо капитана становилось все мрачнее.

— Бог им всем судья, — сказал он.

Через десять минут они прибыли на место происшествия. Бочонки раскатились во все стороны. Некоторые из них разбились и перегородили дорогу. Одна лошадь валялась мёртвая возле фургона. Вторая — немного в стороне. Других лошадей не было видно.

Под фургоном лежал сын погонщика с рассечённой надвое головой. Половина его лица была обращена к ярко-синему небу Территорий, в глазах остывало изумление. Другая половина была засыпана обломками большой бочки.

Карманы парня были вывернуты наизнанку.

Вокруг бродило много любопытствующих. Многие были пьяны. Они громко смеялись и шумели. Когда-то мать водила Джека и Ричарда в кино на полумистические фильмы «Ночь мертвецов» и «Прочь от смерти». Пьяные, шумные люди напомнили ему зомби из этих фильмов.

Капитан Фаррен достал из ножен меч. Он был коротким и острым; Джеку он напомнил мечи Средневековья. Меч был чуть длиннее ножа мясника; рукоятка, обтянутая старой кожей, потемнела от времени. Лезвие тоже было тёмное, только конец его был блестящим и очень острым.

— Прочь! — закричал Фаррен. — Прочь от королевского эля! Убирайтесь прочь!

Гул недовольства встретил эти слова, но толпа отступила от Капитана; все, кроме мужчины с всклокоченными волосами. Весил он не менее трехсот фунтов.

— Ты хочешь иметь с нами дело, служивый? — спросил он и плеснул немного эля в сторону Фаррена.

— Ну что же, — оскалился Капитан. — Иди ко мне, если хочешь скандала.

— Я сделаю первое доброе дело за весь день — выпущу тебе кишки.

Ругаясь, пьяный гигант отступил.

— Эй вы, все! — крикнул Фаррен. — Убирайтесь! Сюда идёт рота моих людей. И пока они не пришли сюда, вам лучше исчезнуть. Потом это будет сделать гораздо сложнее. Убирайтесь, я сказал!

Толпа уже валила в направлении деревни, и впереди всех — пьяный гигант, споривший с Капитаном.

Фаррен оглядел место происшествия. Он снял куртку и прикрыл ею лицо сына погонщика.

— Интересно, кто из них выпотрошил его карманы, — медленно процедил он. — Если бы я знал, это не осталось бы безнаказанным.

Джек ничего не ответил.

Капитан долго смотрел на мёртвого юношу, потом поднял глаза на Джека.

— Теперь тебе нужно уходить, мальчик. Уходить до того, как Осмонду захочется ещё немного побеседовать с моим идиотом-сыном.

— Что теперь будет с вами? — спросил Джек.

Капитан слегка улыбнулся.

— Если ты уйдёшь, у меня не будет проблем. Я скажу, что отослал тебя к твоей матери, или что привязал тебя к дереву и убил. Осмонд поверит и тому, и другому. Он ненормальный. Все они ненормальные. Они ждут её смерти. Это произойдёт скоро. Если только…

Он не закончил.

— Иди, — бросил Фаррен. — Не задерживайся. Когда ты услышишь, что приближается экипаж Моргана, убегай с дороги и прячься подальше в лесу. Подальше. Или он почует тебя, как кошка чует мышь. Он всегда чувствует, когда что-то не в порядке. Не в привычном ему порядке. Он — дьявол.

— Я услышу его приближение? Его экипажа? — Джек смотрел на валяющиеся на дороге бочки. В лесу, наверное, темно, думал он… возможно, Морган поедет другой дорогой. Страхи и одиночество слились воедино.

«Лестер, я не могу сделать этого. Как ты не понимаешь? Я ещё ребёнок!..»

— Экипаж Моргана запряжён шестью парами лошадей с тринадцатым коренником, — сказал Фаррен. — На полном скаку они грохочут похлеще землетрясения. Ты услышишь это. Услышишь заранее и успеешь спрятаться.

Джек что-то прошептал.

— Что? — переспросил Фаррен.

— Я говорю, что не хочу идти, — чуть громче повторил Джек. Он чуть не плакал. Ему хотелось попросить Капитана Фаррена спрятать его, защитить, спасти…

— По-моему, слишком поздно хотеть или не хотеть, — произнёс Капитан.

— Я не знаю твоего задания, мальчик, и не хочу знать. Я даже не знаю, как тебя зовут.

Джек смотрел на него. Плечи его вздрагивали, губы дрожали.

— Возьми себя в руки! — с неожиданным раздражением Фаррен прикрикнул на него. — Кого ты собираешься спасать? Куда идёшь? Ты слишком юн, чтобы быть мужчиной, но ты должен, хотя бы пытаться! Ты выглядишь сейчас хуже побитой собачонки!

Слезы у Джека мгновенно высохли. Глядя на погибшего сына возчика, он подумал: «В конце концов, ведь я ещё жив. Он прав. Стыдно отступить. Я должен идти».

— Уже лучше, — улыбнулся Фаррен. — Не совсем, но немного лучше.

— Спасибо, — саркастически заметил Джек.

— Ты не должен плакать, мальчик. За тобой охотится Осмонд. Скоро к нему присоединится и Морган. Очевидно… Очевидно, это как-то связано с местом, откуда ты прибыл. Но возьми вот это. Если Паркус послал тебя ко мне, значит, он хотел, чтобы я дал тебе это. Бери и иди.

В руке он держал значок. Джек помедлил и взял его. Значок напоминал полудолларовую монетку, но был гораздо тяжелее — тяжёлый, как золото, хотя цвет его напоминал чернёное серебро. На значке был выбит профиль Лауры де Луизиан — он ужасно напоминал профиль его матери. Если отвлечься от таких несоответствий, как форма носа и подбородка — это была его мать. Джек знал это. С другой стороны значка было изображено животное с головой и крыльями орла и телом льва. Казалось, оно смотрит на Джека. Это щекотало нервы, и он засунул значок в карман, где уже лежала бутылка напитка Смотрителя.

— Зачем это? — спросил он Фаррена.

— Узнаешь, когда придёт время, — ответил Капитан. — Или не узнаешь никогда. В любом случае, я выполнил свой долг перед тобой. Скажи об этом Паркусу, когда увидишь его.

Джек почувствовал, что его вновь охватывает ощущение нереальности происходящего.

— Иди, сынок, — голос Фаррена дрожал. — Делай своё дело… или хотя бы попытайся.

Левой, правой, левой, правой… Мальчик медленно двинулся по дороге. Переступил через лужицу эля. Обошёл фургон. Мухи собирались над окровавленными трупами.

Дойдя до конца залитого элем участка дороги, он оглянулся… но Капитан Фаррен уже шёл в противоположную сторону — либо собираясь встретить своих людей, либо не желая видеть Джека.

Он сунул руку в карман, нащупал данный ему Фарреном значок; теперь он чувствовал себя несколько лучше. Держа его, как ребёнок держит данную ему на покупку конфеты монетку, Джек двинулся дальше.

Прошло около часа или двух, и Джек услышал то, что Капитан охарактеризовал как «землетрясение». А может быть, прошло уже и четыре часа. После захода солнца стало трудно ориентироваться во времени.

Джек шёл и думал о Моргане. Ему не нравилось, что придётся войти в тёмный лес, нервы его были на пределе, но ещё меньше ему нравилось то, что дядя Морган может поймать его на дороге.

Поэтому он вслушивался во все звуки и старался держаться в стороне от дороги. Вдруг он оступился и вскрикнул.

Он был совершенно одинок.

Ему хотелось покинуть Территории.

Волшебный напиток Смотрителя был хуже самого отвратительного лекарства, но он охотно выпил бы его, если бы кто-нибудь — например, Смотритель — оказался бы перед ним, когда он откроет глаза. Чувство надвигающейся опасности внезапно охватило мальчика — чувство, что опасность таится в лесу, и что сам лес это знает. Деревья тесно окружили дорогу. Среди них были незнакомые Джеку, они напоминали гибрид ели и папоротника.

«Наш мальчик?» — шептались их листья над головой Джека. — «Ты — НАШ мальчик?»

Все ты придумываешь, Джекки. Расслабься.

Деревья изменились. Казалось, они смотрят на него. Он начал думать, что лес нарочно нагоняет на него страх.

В бутылке Смотрителя осталась половина её содержимого. Этого вполне хватит, чтобы вернуться в Соединённые Штаты. Но не хватит, если при малейшем желании он будет отпивать по глоточку. Мысленно он прокручивал все, что произошло с ним в Территориях. Сто пятьдесят футов здесь равно милям там. Джек понял, что можно пройти более десяти миль здесь — и быть возле Нью-Хэмпшира там. Это походило на сапоги-скороходы.