Джек услышал щелчок, и все оборвалось. Телефон замолчал и внезапно начал отваливаться от стены. Секунду он висел на проводах, а потом тяжело рухнул на пол.

За спиной Джека распахнулась дверь и раздался крик:

— БОЖЕ праведный!

Джек увидел молодого телефониста. Тот схватился за голову.

— Я не делал этого, — начал было Джек. — Это произошло само собой.

— Боже праведный! — не слушая мальчика, кричал телефонист.

Джек бросился в зал. Он уже почти добежал до эскалатора, когда услышал вопль парня:

— Мистер Олафсон! Телефон, мистер Олафсон!

Джек выскочил на улицу. Неподалёку от универмага стояла полицейская машина. Мальчик свернул направо и чуть не сбил с ног почтённого главу семьи, собравшегося с женой и шестью детьми посетить универмаг. Пробормотав извинения, Джек бросился бежать дальше.

Неподалёку на скамейке сидел пожилой негр с гитарой. Рядом стояла металлическая урна. Лицо старика было прикрыто солнцезащитными очками; шляпа сползла на лоб. Отвороты его пиджака по размерам не отличались от ушей слона.

На шее старика висела табличка, и через несколько шагов Джек смог её прочесть.

СЛЕПОЙ ОТ РОЖДЕНИЯ СЫГРАЕТ ЛЮБУЮ ПЕСНЮ БОГ ВОЗНАГРАДИТ ВАС

Он почти прошёл мимо старика с гитарой, как вдруг голос негра резанул его слух.

— Джекки!..

15. ПОЮЩИЙ СНЕЖОК

Джек быстро оглянулся на чернокожего; сердце сбилось с ритма.

«Смотритель?»

Чернокожий медленно снял шляпу.

Смотритель. За тёмными очками — он, Смотритель.

Джек был уверен в этом. Но через секунду он так же был уверен, что это не Смотритель. Тот, прежний Лестер был шире в плечах, его грудь казалась более выпуклой.

«Но если бы он снял свои очки, я бы мог сказать наверняка!»

Мальчик открыл было рот, чтобы окликнуть старика по имени, как вдруг тот начал играть, и чёрные пальцы замелькали по струнам, рождая хорошо знакомую мелодию. Это была пьеса из альбома «Джок Харт из Миссисипи». И хотя старик не пел, Джек знал слова:

Друзья, как трудно пареньку Идти с котомкой на боку!

Господь забыл тебя, дружок…

Из магазина вышел блондин в спортивном костюме и три принцессы. У принцесс в руках было мороженое, у спортсмена — по булочке в каждой руке. Они направлялись в сторону Джека, который, увлечённый стариком, их не замечал. Он сосредоточился на мысли, что это все-таки Смотритель, и Смотритель что-то прочитал в его мыслях. Иначе почему он запел именно эту песню? Ведь песня о нем, правда? О Джеке?!.

Футболист переложил в левую руку обе булочки, а правой сильно толкнул Джека в спину. Зубы Джека от неожиданности щёлкнули; боль свела челюсти.

— От тебя несёт мочой, — процедил блондин. Принцессы захихикали и дружно сморщили носики. Джек отлетел в сторону, зацепив кепку, куда слепой собирал подаяния, и деньги рассыпались.

Песня оборвалась.

Футболист и Три Крошки Принцессы удалялись. Джек рванулся было за ними; им овладела хорошо знакомая ярость. Это же чувство возникло в нем и при встрече с Осмондом, и на ферме у Элберта Паламаунтина; и в Оутли…

Но мальчик не стал догонять их, хотя знал, что мог бы — неожиданно он ощутил в себе небывалый прилив сил. Но он не хотел догонять их; он хотел остаться один. Он…

Слепой принялся шарить рукой вокруг себя, собирая рассыпанные монеты. Он складывал их в кепку. Дзинь!

До Джека донёсся голос одной из принцесс:

— Почему ему вообще позволяют там находиться? Он такой вульгарный!..

Другая ответила:

— Да, непонятно.

Джек присел на корточки и стал помогать старику собирать монетки.

— Благодарствуй, добрый человек! — глухо бормотал слепой. Джека морозило от его срывающегося дыхания. — Вот уж спасибо! Господь вознаградит тебя!

Это был Смотритель.

Это не был Смотритель.

Мысль о том, как мало волшебного напитка осталось в бутылке, заставила мальчика заговорить со стариком. Он не знал, хватит ли напитка, чтобы вновь оказаться в Территориях, но он должен был спасти свою мать и добраться до Талисмана.

— Смотритель?..

— Благодарствуем, от всей души! Господь не оставит тебя!

— Смотритель! Я — Джек!

— Здесь нет Смотрителей, мальчик. — Пальцы негра вновь начали искать монетки. Одна рука нащупала центовую монету и быстро опустила её в кепку другая неловко дотронулась до туфель проходящей мимо хорошо одетой женщины. Её лицо исказила гримаса, и дама заспешила от них.

Джек подобрал последнюю монетку. Это был серебряный доллар с изображением статуи Свободы.

Из глаз Мальчика покатились слезы, оставляя дорожки на грязных щеках. Он оплакивал Тильке, Вайлда, Хагена, и Хайделя. Свою мать. Лауру де Луизиан. Сына погонщика, лежащего мёртвым под телегой. Но больше всего себя — самого себя. Он устал странствовать по дорогам. Наверное, когда едешь в «кадиллаке», все представляется совсем иначе, но когда добираешься на попутках, сочиняя Истории, когда должен унижаться перед каждым за кусок хлеба, — дорога становится Дорогой Скорби. Джек смертельно устал… но ему нельзя плакать! Если он будет плакать, то рак сожрёт его мать, а дядя Морган убьёт его самого.

— Я не думаю, что смогу сделать это, Смотритель, — шептал он. — Не думаю…

Теперь слепой руками нащупывал Джека. Он уцепился за запястья мальчика. Пальцы сжались, как тиски. Негр дышал Джеку в лицо; мальчик прижался к его груди.

— Эй, парень! Я не знаю никакого Смотрителя, но, мне кажется, ты возлагаешь на него большие надежды. Ты…

— Я теряю свою маму, Смотритель, — прошептал Джек. — Слоут гонится за мной. Он говорил со мной по телефону. Но это ещё не самое ужасное. Самое ужасное произошло в Анголе… водонапорная башня… землетрясение… пятеро человек… «Я, я сделал это, я убил их, когда переносился в этот мир, я убил их, как мой отец и дядя Морган убили тогда Джерри Блэдсо!»

Да, это было хуже всего. Он все сказал. Он подписал себе приговор. Он — покойник.

— Эй-эй! — закричал негр. Он встряхнул Джека за плечи. — Ты берёшь на себя слишком большой груз. Сбрось с себя лишнюю тяжесть.

— Я убил их, — всхлипнул Джек. — Тильке, Вайлда, Хагена, Дэви…

— Ну, если бы здесь оказался твой друг Смотритель, — заявил чернокожий, — то кем бы он ни был, он наверняка сказал бы тебе, что ты не мог этого сделать. Ни ты, и никто другой.

— Я убил…

— Взял ружьё, приставил к их головам и спустил курок?

— Нет… землетрясение… я переносился….

— Ничего более глупого в жизни не слышал, — сказал негр. Джек с любопытством взглянул на него, но тот отвернулся. Если он был слепым, то не мог видеть полицейской машины, а ведь он смотрел именно на неё! — Ты слегка не в своём уме. Сейчас ты сидишь со стариной Пролли, мелешь всякую чушь, а потом тебе почудится, что ты и меня убил?

Старик рассмеялся.

— Смотритель!

— Нет здесь никаких Смотрителей, — старик обнажил в улыбке жёлтые зубы. — Не стоит так волноваться.

— Но я не знаю, что произойдёт, если я…

— Никто не знает, что произойдёт, если что-то совершишь, ясно? — бросил негр, который мог быть, а мог и не быть Смотрителем. — Нет, никто не знает. Если приходят в голову такие мысли, не стоит вообще выходить из дому. Я не знаю твоих проблем, мальчик, и не хочу знать. Можешь быть дурачком, рассуждать о землетрясениях и все такое. Но раз ты помог собрать мои деньги и ничего не украл — а я ведь по звуку сосчитал их, да! — я дам тебе добрый совет. Он поможет тебе. Иногда люди погибают, потому что кто-то совершает что-то… но если кто-то не делает это что-то, может погибнуть гораздо большее количество людей. Ты меня понимаешь, сынок?

Солнце отразилось в тёмных стёклах очков.

Джек почувствовал, что напряжение спадает. Слепой говорит странные вещи, но в его совете нет ничего подлого.

Подлостью было полученное им пять минут назад приказание убираться домой.